Родилась в 1922 году в городе Кокчетав Казахской ССР. Ефрейтор, телефонист-наблюдатель 57 отдельного батальона ВНОС. Сталинградский, Воронежский, Степной, Донской, 1-й и 3-й Украинские фронты. Награждена орденом Отечественной войны II степени. Ефрейтор Шурочка, так в далёком 1944 году называли Войлокову в 234 полку истребительной авиации.
Она вспоминала:
«На фронт я была призвана 12 мая 1942 года, в Омске был сформирован 57-й отдельный батальон ВНОС: 4 роты по 100 человек, одни девочки-комсомолки восемнадцати-девятнадцати лет.
Повезли нас в 4-х вагонах, их ещё называли вагоны-пульманы, потому что можно было поместить в них много людей. Устроились девчата, кто где мог. В вагонах наспех были сделаны нары из нетёсаных горбылей, но мне не хватило там места, и я пристроилась на полу, под нарами. Очень хотелось есть. Рядом со мной примостилась Макаренко Маруся. Мы с нею вместе воевали до 44 года, пока меня не перебросили в лётную часть, в город Одессу. Родом она была из деревни Хортицы Омского района. Ей мама дала сало и пироги – вот мы и трапезничали вместе.
Кроме голода мы испытывали чувство холода. Нам выдали гимнастёрку, юбку – и всё. До ноября 1942 года мы были практически разуты, а приходилось всё время идти пешком – ноги от этого горели страшно, но мы были солдатами…
Вспоминается такой случай. Нам сказали, что мы пешочком пойдём до Сталинграда, и таким образом мы подошли к станции Балашово. Командиры отдали приказ: «Отдыхать до 10 часов вечера». Будет поезд, который доставит нас до нужного пункта. Бетонный перрон тёпленький, за день прогрелся, ногам стало так уютно. Мы винтовки пирамидой составили, поставили часовых и уснули как убитые. Сквозь сон услышали гул самолётов, а уже стало темно – ничего не видно. По звуку определили, что эта армада самолётов сделала круг над нами, затем увидели, что они бросили осветительную ракету. Стало так светло, хоть газету читай, – всё видно. Командир закричал: «Бегите в степь». Мы вскочили и помчались в том направлении, куда сказали. Как оказалось потом, это был аэродром. Немцы бомбили его, пока не рассвело, а мы метались по нему… Каждому хочется жить. Знаете, как страшно, когда самолёты сбрасывают бомбы? Кажется, что они летят именно на тебя. Когда наконец бомбежка закончилась, мы увидели, что стоим на стерне, и так сразу стало больно ногам – мы ведь были босыми. А когда был налёт, не чувствовали никакой боли.
Мы всё время шли и шли, а я чувствовала каждую минуту такую дикую боль, когда ступала по земле, как будто иду по лезвию ножей. Наконец, нам скомандовали: «Привал!» Я без сил повалилась на траву, посмотрела, что подошва на ноге отстала, стала сплошным волдырём. С нами была медсестра, она срезала кожу и помазала зелёнкой, и мы пошли дальше.
Мы были наблюдателями, и наша задача заключалась в следующем: как только прибывали на нужное место, то сразу должны были выкопать землянку возле дороги, затем – окопы, яму подслушивания (котлован: 3 метра в диаметре, 1,5 метра глубины). Носили с собой всегда трубу, таблички, на которых были написаны север, юг, запад, восток, и разбиты градусы. В середине ямы клали трубу и слушали: чей самолёт, откуда летит, определяли радиус и передавали дальше.
Радаров тогда не было, они появились только в 1944 году, поэтому мы, девчонки, выполняли эту роль.
Вспоминается такой случай. Это было среди первых дежурств на вышке, где был установлен прожектор. У меня плохое зрение. Очки носить было стыдно, и я смотрела в бинокль. Вижу: летит немецкий самолёт, даже лицо фрица рассмотрела, его смеющиеся глаза. Вдруг вышка зашаталась, я не сразу поняла, почему. Мне начальник снизу кричит: «Слезай!» Когда до меня дошло, я кубарем скатилась, села на последнюю ступеньку и заплакала. Так страшно стало.
Однажды, поздно вечером, командир приказал отнести пакет на соседний пост, который находился в сорока километрах от нас, и я отправилась выполнять задание. Иду, темно, и вдруг увидела синие фары, направленные в мою сторону, оказалось, что это 2 патруля. Они охраняли дорогу, спросили, куда я иду, и пообещали на обратном пути меня проводить до поста, а до нужного места надо было ещё идти и идти. Куда точно, я не знала и пошла напрямик. Помню: перелезала через канаву, колючую проволоку – порвала чулки. Очень сильно переживала по этому поводу, но добралась, вручила пакет. Утром мне показали, что я прошла через минное поле. Вот так. Судьба меня хранила».
